Неточные совпадения
Солнце пряталось за
холодные вершины, и беловатый
туман начинал расходиться в долинах, когда на улице раздался звон дорожного колокольчика и крик извозчиков.
И вот он трясется в развинченной бричке, по избитой почтовой дороге от Боровичей на Устюжну. Сквозь
туман иногда брызгает на колени мелкий,
холодный дождь, кожаный верх брички трясется, задевает голову, Самгин выставил вперед и открыл зонтик, конец зонтика, при толчках, упирается в спину старика возничего, и старик хрипло вскрикивает...
— Воинов, — глубоким басом, неохотно назвал себя лысый; пожимая его
холодную жесткую руку, Самгин видел над своим лицом круглые, воловьи глаза, странные глаза, прикрытые синеватым
туманом, тусклый взгляд их был сосредоточен на конце хрящеватого, длинного носа. Он согнулся пополам, сел и так осторожно вытянул длинные ноги, точно боялся, что они оторвутся. На узких его плечах френч, на ногах — галифе, толстые спортивные чулки и уродливые ботинки с толстой подошвой.
На Сенатской площади такие же опаловые пузыри освещали темную, масляно блестевшую фигуру буйного царя, бронзовой рукою царь указывал путь на Запад, за широкую реку; над рекою
туман был еще более густ и
холодней. Клим почувствовал себя обязанным вспомнить стихи из «Медного всадника», но вспомнил из «Полтавы...
Утро было
холодное, и на всем лежал сырой молочный
туман.
Я писал тогда, как неблагоприятно было наше плавание по Балтийскому морю в октябрьскую
холодную погоду, при противных ветрах и
туманах.
Что за плавание в этих печальных местах! что за климат! Лета почти нет: утром ни холодно, ни тепло, а вечером положительно холодно.
Туманы скрывают от глаз чуть не собственный нос. Вчера палили из пушек, били в барабан, чтоб навести наши шлюпки с офицерами на место, где стоит фрегат. Ветра большею частию свежие,
холодные, тишины почти не бывает, а половина июля!
Летнее утро было хорошо, как оно бывает хорошо только на Урале; волнистая даль была еще застлана
туманом; на деревьях и на траве дрожали капли росы; прохваченный ночной свежестью,
холодный воздух заставлял вздрагивать; кругом царило благодатное полудремотное состояние, которое овладевает перед пробуждением от сна.
Долина тихая дремала,
В ночной одетая
туман,
Луна во мгле перебегала
Из тучи в тучу и курган
Мгновенным блеском озаряла.
Под ним в безмолвии Руслан
Сидел с обычною тоскою
Пред усыпленною княжною.
Глубоку думу думал он,
Мечты летели за мечтами,
И неприметно веял сон
Над ним
холодными крылами.
На деву смутными очами
В дремоте томной он взглянул
И, утомленною главою
Склонясь к ногам ее, заснул.
Живёт в небесах запада чудесная огненная сказка о борьбе и победе, горит ярый бой света и тьмы, а на востоке, за Окуровом, холмы, окованные чёрною цепью леса, холодны и темны, изрезали их стальные изгибы и петли реки Путаницы, курится над нею лиловый
туман осени, на город идут серые тени, он сжимается в их тесном кольце, становясь как будто всё меньше, испуганно молчит, затаив дыхание, и — вот он словно стёрт с земли, сброшен в омут
холодной жуткой тьмы.
Подходила зима. По утрам кочки грязи, голые сучья деревьев, железные крыши домов и церквей покрывались синеватым инеем;
холодный ветер разогнал осенние
туманы, воздух, ещё недавно влажный и мутный, стал беспокойно прозрачным. Открылись глубокие пустынные дали, почернели леса, стало видно, как на раздетых холмах вокруг города неприютно качаются тонкие серые былинки.
Пошли окуровские дожди, вытеснили воздух, завесили синие дали мокрыми
туманами, побежали меж холмов
холодные потоки, разрывая ямы в овраги, на улицах разлились мутные лужи, усеянные серыми пузырями, заплакали окна домов, почернели деревья, — захлебнулась земля водой.
Холодный песок и
туман сделали свое дело: зубы стучали, глаза слипались, кости и мускулы ныли.
Иногда только они перекидывались какими-то непонятными мне короткими фразами. Иногда Орлов вынимал из ящика штоф водки и связку баранок. Молча пили, молча передавали посуду дальше и жевали баранки. Мы двигались в
холодном густом
тумане бесшумными веслами.
Мне ужасно хотелось спать, а в горах даже летнее утро бывает
холодное, и над водой бродил волокнистый
туман.
Был конец февраля; оттепель угрожала вьюгой; серенький
туман висел над землёю, скрывая небо, сузив пространство до размеров опрокинутой над Артамоновым чаши; из неё медленно сыпалась сырая,
холодная пыль; тяжело оседая на волосах усов, бороды, она мешала дышать.
Утро было пасмурное и
холодное, накрапывал дождик; деревья кладбища виднелись в
тумане; из-за мокрых ворот и стены выглядывали верхушки памятников.
Широкая цветочная дорожка, по которой с одного края косо ложились тени георгин и подпорок, вся светлая и
холодная, блестя неровным щебнем, уходила в
тумане и вдаль.
Пришлось выйти. Вероятно, в этом месте борьба реки с морозом была особенно сильна: огромные белые,
холодные льдины обступили нас кругом, закрывая перспективу реки. Только по сторонам дикие и даже страшные в своем величии горы выступили резко из
тумана, да вдали, над хаотически нагроможденным торосом, тянулась едва заметная белая струйка дыма…
В прежнее время, когда это направление было в ходу, он врезывался иногда, с русским толком и метким русским словом, в круг людей, носившихся в
туманах немецкой философии и не только все окружающие, но и сами умствователи, внезапно упав с
холодных и страшных высот изолированной мысли, предавались веселому смеху.
Действительно,
туман совершенно рассеялся, воздух стал прозрачнее и несколько мягче. На севере из-за гребня холмов, покрытых черною массой лесов, слабо мерцая, подымались какие-то белесоватые облака, быстро пробегающие по небу. Казалось, кто-то тихо вздыхал среди глубокой
холодной ночи, и клубы пара, вылетавшие из гигантской груди, бесшумно проносились по небу от края и до края и затем тихо угасали в глубокой синеве. Это играло слабое северное сияние.
Туман стоял неподвижно, выжатый из воздуха сорокаградусным морозом, и все тяжелее налегал на примолкшую землю; всюду взгляд упирался в бесформенную, безжизненную серую массу, и только вверху, прямо над головой, где-то далеко-далеко висела одинокая звезда, пронизывавшая
холодную пелену острым лучом.
Но теперь все это потонуло в сером,
холодном, непроницаемом для глаз
тумане.
Он заснул так крепко, что ему показалось, будто он только на миг закрыл глаза и тотчас же открыл их. Но когда открыл их, то повсюду уже был разлит тонкий, неверный полусвет, в котором кусты и деревья выделялись серыми,
холодными пятнами. Ветер усилился. По-прежнему нагибались верхушки лозняка и раскачивались старые ветлы, но в этом уже не было ничего тревожного и страшного. Над рекой поднялся
туман. Разорванными косыми клочьями, наклоненными в одну и ту же сторону, он быстро несся по воде, дыша сыростью.
У околицы, оглянувшись назад, я увидел только белые крыши резиденции, резко выступавшие на фоне густого и
холодного сибирского морока, состоявшего из синего
тумана и едва угадываемых очертаний горных громад.
И вот перед самой Пасхой мы тронулись в путь. Когда мы отъезжали от Петербурга, был сырой,
холодный день, и над городом висел густой и черный
туман, тот черный
туман, который отравил душу и съел тело моего бедного друга.
И Attalea поняла, что для нее все было кончено. Она застывала. Вернуться снова под крышу? Но она уже не могла вернуться. Она должна была стоять на
холодном ветре, чувствовать его порывы и острое прикосновение снежинок, смотреть на грязное небо, на нищую природу, на грязный задний двор ботанического сада, на скучный огромный город, видневшийся в
тумане, и ждать, пока люди там, внизу, в теплице, не решат, что делать с нею.
Последние отблески исчезли… За горами был полный день, но внизу опять сгущался
туман, склоны гор задернулись мутной одноцветной дымкой. Рассеянный свет просачивался из-за гор,
холодный и неприветливый…
Было тихо. В окна глядел не то тусклый рассвет, не то поздний вечер, что-то заполненное бесформенной и сумеречной мглой. Ветер дул в «щели», как в трубе, и гнал по ней ночные
туманы. Взглянув из окна кверху, я мог видеть клочки ясного неба. Значит, на всем свете зарождалось уже яркое солнечное утро. А мимо станка все продолжала нестись, клубами,
холодная мгла… Было сумрачно, тихо, серо и печально.
Холодный предутренний ветер, прогонявший остатки ночного
тумана, трепал нашу одежду и сердито мчался дальше…
В ней надолго останавливаются
туманы, стоит
холодная сырость и почти непрерывные сумерки.
На темном фоне гор проносились только отдельные горизонтальные клочья
тумана, но внизу все еще стояли
холодные сумерки.
Мужчина грузный, пухлый, запотел; да как обхватило его в лесу
туманом холодным, да ноги ободраны, — он и рассолодел. Стал его Жилин силой поднимать. Как закричит Костылин...
Но вот подул ветер, пропали облака, и Варька видит широкое шоссе, покрытое жидкою грязью; по шоссе тянутся обозы, плетутся люди с котомками на спинах, носятся взад и вперед какие-то тени; по обе стороны сквозь
холодный, суровый
туман видны леса.
— Земля
холодная, неродимая, к тому ж все лето
туманы стоят да
холодные росы падают. На что яблоки, и те не родятся. Не раз пытался я того, другого развести, денег не жалел, а не добился ни до чего. Вот ваши места так истинно благодать Господня. Чего только нет? Ехал я сюда на пароходе, глядел на ваши береговые горы: все-то вишенье, все-то яблони да разные ягодные кусты. А у нас весь свой век просиди в лесах да не побывай на горах, ни за что не поймешь, какова на земле Божья благодать бывает.
Было тихое морозное утро. Солнце только что начинало всходить. Уже розовели восточные склоны гор, обращенные к солнцу, в то время как в распадках между ними снег еще сохранял сумеречные лиловые оттенки. У противоположного берега в застывшем
холодном воздухе над полыньей клубился
туман и в виде мелкой радужной пыли садился на лед, кусты и прибрежные камни.
Вот оно, — в
холодном утреннем
тумане тянется Заречье… Покорю ли я его, или оно меня раздавит?
Он вышел из больницы и побрел по улице к полю. В сером
тумане моросил мелкий,
холодный дождь, было грязно. Город остался назади. Одинокая ива у дороги темнела смутным силуэтом, дальше везде был сырой
туман. Над мокрыми жнивьями пролетали галки.
Она не стыдилась, гордая своей любовью. Она радостно улыбалась и рассказывала без конца. На пушистых золотых волосах осели мелкие капельки дождя, от круглого лица веяло счастьем. И казалось, сквозь
холодный осенний
туман светится теплая, счастливая весна. Александра Михайловна расспрашивала, давала советы, и на душе ее тоже становилось тепло и чисто.
Особенной свежестью росы еще отзывался этот воздух. Ночи стали уже
холодные, и вниз по лощине, куда Теркин повернул по дороге в овражек, белая пелена покрывала озимые всходы. И по деревьям овражка ползли разрывчатые куски жидкого
тумана.
В осеннюю тишину, когда
холодный, суровый
туман с земли ложится на душу, когда он тюремной стеною стоит перед глазами и свидетельствует человеку об ограниченности его воли, сладко бывает думать о широких, быстрых реках с привольными, крутыми берегами, о непроходимых лесах, безграничных степях.
В ту ночь, до самого рассвета, задыхался в свинцовом
тумане холодный город. Безлюдны и молчаливы были его глубокие улицы, и в саду, опустошенном осенью, тихо умирали на сломанных стеблях одинокие, печальные цветы.
Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из-за
тумана высоты, и на
холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном
тумане. Эсаул что-то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое
холодною водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине и во всем теле что-то быстро и равномерно дрожало.